Повадки Бабы-Яги хорошо известны: заманивать и похищать детей, пугать взрослых, помыкать лесным зверьём. Но есть в ней и симпатичные черты: не любит она почему-то Кащея Бессмертного и при случае не прочь помочь забредшим к ней на огонёк добрым молодцам. С детских лет меня интересовала Баба-Яга — эта таинственная злокозненная старуха-колдунья, имя которой окружено атмосферой страха и ужаса. Характер у неё несдержанный, вздорный, взбалмошный, но переменчивый и отходчивый. По натуре своей она — существо хитрое, изворотливое и коварное; ко всем относится с изрядной долей подозрительности, но довольно разговорчива, хотя и придирчива и мелочна. Наделена от природы хорошим воображением — козни чинит вдохновенно и с размахом.
Бытовая жизнь — строгая и отшельнически аскетичная, кормится ворожбою и колдовством, любимые занятия — крупные злодейства и мелкие пакости и восхваление себя самой. Замечена в связи с разного рода Змеями многоглавыми; верховодит пёстрым окрестным воинством, охотнее всего помыкая лешаками и кикиморами лесными; обществу людскому предпочитает общество звериное. Не гнушается Яга общих дел с лихим разбойным людом — то ли ввиду своей испорченности, то ли для поддержания о себе дурной славы. У слова-понятия «яга» — не одно значение, а несколько. Из толкового словаря Владимира Даля, к примеру, узнаем, что яга — это верхняя крестьянская одежда, большая меховая шуба халатного покроя, вывернутая мехом наружу.
В «Этимологическом словаре русского языка» даются следующие толкования слова: «шкура жеребёнка», «шуба из козьих шкур мехом наружу». Когда-то наши пращуры использовали подобные шубы во время долгой охоты на крупного и матёрого зверя или для заготовки топлива на зиму вдали от дома в лесах Среднего Поволжья и Зауралья… Встречая волосатые существа, крестьяне приписывали этим, якобы таинственным обитателям лесов, водоёмов, болот, горных склонов, необыкновенные свойства. Существа эти жили бок о бок с людьми исстари. Наблюдать их доводилось многим: от жителей деревенской глубинки до горожан, от лиц малограмотных до высокообразованных. Да и в наше время подобные неожиданные встречи вовсе не такая уж исключительная редкость. Только смотрят на них теперь по-иному.
Криптозоология именует представителя группы неуловимых существ реликтовым гоминоидом. В простонародье же у реликтового гоминоида очень много имён: алмасты, пешеадам, цехискали, соскватч, бигфут, чучуна, яг-морт… В последнем из имён слышится на удивление знакомый мотив. Зоны обитания реликтовых людей оказались и в пределах старорусских земель. Многие крестьяне клялись всеми святыми, что видели лесную бабу в яге (то есть существо, одетое в мех, в меховую шубу). Так явилась на свет божии Баба-Яга. Теперь о её «костяной ноге». Реликтовый гоминоид сам по себе довольно росл и массивен. Очевидцы нередко отмечают его тяжелую поступь. Размеренные шаги гигантов и скрипы вполне могли породить в людской фантазии представления о костяной ноге. Интересно, что у того же чучуны всего одна нога и изображается он на костяных изделиях северных косторезов в виде одноногого демона, полумедведя-получёрта.
Все те, кому волей случая доводилось видеть цепочки следов реликтового гоминоида, отмечали протяжённость шага (длина равнялась в среднем одному метру), а также походку, людям мало свойственную — ставить при ходьбе ноги почти по одной линии. Короче, по оставленному на снегу, на земле или на осыпи следу создавалось впечатление, что некое прошедшее здесь существо прыгало на одной ноге. А при его быстром шаге или беге подобные ощущения у наблюдателя лишь усиливались. У Владимира Даля читаем о Бабе-Яге: «Ступа у неё железная, везут её черти». Узнаём у собирателя русской словесности, что слово «ступа» — дальнее коренное образование от «ступать»: «ступать, ступить, ступывать, шагать, идти как в ступе. Ступ, походка, поступь. Тяжёлая колотушка. Неуклюжий тяжёлый человек. …Ходит ступа ступой», — разъясняет Даль. И на этом линии этимологических и натуралистских соответствий не обрываются; при желании их можно прослеживать и далее. Но в данном случае представлена лишь одна из наиболее вероятных версий.
Версия вторая — хроноисторическая. В одну из ненастных ночей ноября 1886 года ворота Владимирского монастыря открылись для бесприютного странника, монаха-скитальца. На нём была сильно изношенная одежда, а в руках — большой и увесистый холщовый мешок. Звали монаха Василием. Ему разрешили остаться в монастырских стенах: община предоставила пищу и кров, место в келье. Но лишь игумену монастыря Василий открылся полностью и показал «некие сокровища бесценные». Игумен Серафим дал обет хранить тайну и беречь попавшее в стены сокровище, что бы с монастырём ни случилось. Вот только не уберегли они мешок от людской алчности. Сосед Василия по келье Афанасий не смог сдержать ни пагубного любопытства, ни жажды чужого богатства. Спустя четыре месяца нашли Василия задушенным в собственной постели, а монах Афанасий исчез вместе с прихваченным имуществом убитого.
Поиски похитителя и убийцы успехом не увенчались. Сам же Афанасий осмелился заглянуть в мешок лишь на значительном удалении от монастыря. Тут-то его и поджидали отчаяние, разочарование и удивление — мирских ценностей в мешке не оказалось. Находилась в нём лишь большая кипа дощечек, исписанных какими-то непонятными письменами. Вместе с нехитрым скарбом нёс он их с собой, пока не осел в орловском имении Куракиных. Князь Куракин осмотрел дощечки, оценил их содержание и отправился с ними в далёкую Швейцарию, чтобы показать исторический памятник мировым знатокам истории и этнографии. Но до мещанской республики он так и не доехал: в пути его настигла смерть. Взятый им в дорогу багаж (дощечки в том числе) вернулся назад в родовое имение под Орлом. Шло время, сменялись события. По стране прокатилось пламя революций, гражданская воина. Настал 1919 год. В разорённое орловское имение князей Куракиных вступила часть белой армии, командир дивизионной батареи, полковник А. Ф. Изенбек, глубоко интересовавшийся историей родного Отечества и археологией, обнаружил какие-то необычные дощечки на полу библиотеки господского дома. Несмотря на плачевную сохранность (некоторые были сломаны), он бережно собрал их, ещё не представляя истинной научной ценности сделанной находки, и постарался сохранить.
В 1924 году, оказавшись в Брюсселе, он показал их известному исследователю, писателю и историку Ю. П. Миролюбову. Миролюбов занялся изучением дощечек и расшифровкой текстов, их покрывающих. Он старательно разбирал и переписывал тексты, а затем пробовал переводить их с предположительно древнеславянского языка докириллической Руси. Много лет спустя исследования Миролюбова продолжили известные зарубежные специалисты — исследователь-востоковед А. Кур из США и наш бывший соотечественник С. Лесной (Парамонов), живущий в Австралии. Именно последнему утерянная российская реликвия обязана обретением названия — «Влесова книга». Сама она ценна как источник сведений, представляя собой сводник языческих поучений и легенд с текстами, полными исторических, духовных и бытовых подробностей.
Вот краткая выдержка из комментария к переводу одного из текстов: «…Так мы узнаём, что среди враждебных древним славянам племён, много им досаждавших, были яги. Тексты книги приписывают им людоедство. Вот и получается, что в русские сказки Баба-Яга попала из суровой действительности. Видимо, это не просто мифический образ ведьмы, питавшейся человечиной, а образ реальной старухи из племени ягов…». Но кто они такие, эти яги? Было ли доступно русичам дохристианского периода Северное и Среднее Зауралье? История повествует о проникновении русских в те земли в царствование Василия III, жены его Елены и сына Ивана IV Грозного. Промышленники Рогановы кинули клич по Руси, зазвали к себе вольных людей — казаков, снабдили их всем необходимым, и начался поход на царство несговорчивого владыки Кучума.
А ведь у ряда северных племён уже утверждались своя государственность, свои институты влияния, свой культурный и духовный уклад жизни. Крепки были родовой дух, культ семьи и собственная религия, утвердившаяся на почитании сил природы и на древнем институте шаманства. Шаманизм народов Севера был главенствующим во многих сферах общественноплеменной жизни. Шаман был и лекарем, и учителем, и в ряде случаев судьёй окрест живущего народа, а также гадальщиком, предсказателем, посредником в общении с божествами и душами усопших предков. Но главное: он был хранителем устоев рода и его вековых традиций. А умели шаманы многое из недоступного рядовым соплеменникам: в их рабочем арсенале была левитация, выходы из собственного тела, кратковременные смерти, пение чужими голосами, порождение видений… Не эти ли люди послужили прообразом бабы-Яги из племени ягов? Между прочим, у народностей ханты (остяков) и манси (вогулов) в древности главенствовал культ ритуальных жертвоприношений, в том числе и человеческих. Хранитель культа — шаман знал своё ремесло в совершенстве, вот вам и славянский шаман женского рода — та самая Баба-Яга, питающаяся человечиной. Ещё одна из версий объясняет появление Бабы-Яги постепенным наложением разного рода случайностей.
Согласно ей, Баба-Яга — образ собирательный. Эта версия очень проста и малооригинальна, но как часто мы открываем поразительные для себя вещи и долго затем удивляемся их содержательной простоте. У крестьян случались полосы невезения: то урожай погибнет на корню, то вдруг одолевает падёж скота, то проливные дожди, то лесные пожары. И тут кто-то припоминает, что вот какая-то старушка как-то не так посмотрела, колдуна-врачевателя кто-либо из сельчан рассердил, мужики без должного уважения близко от того заговорённого места ходили. Было бы желание, причины обвинить кого-то стороннего всегда найдутся. И вообще русскому человеку свойственно винить в своих бедах некоего козла отпущения вне самого себя. От одного лица к другому молва передаётся, наносится постепенно мазок за мазком, и вот уже вырастает на плодородной почве людского невезения знакомый образ Бабы-Яги, народной вредительницы.
И всё-то у неё не как у добрых людей: даже изба — и та на курьих ножках. У Бабы-Яги много обличий и много имён. А кто она на самом деле — символ битв, стечения обстоятельств, оборотной стороны добра или просто лесной реликт, ловко прячущийся от глаз людских? Скорее всего и то, и другое, и третье. Восприятие этого сказочного образа зависит от времени его рождения в умах и от воображения воспринимающих его. Но так или иначе Баба-Яга — это неотъемлемый устрашающий образ, существующий в русском фольклоре в противовес русской доброте, широте, беззлобности и бесхитростности.
источник